Книга Женщина на заданную тему - Елена Минкина-Тайчер

И тут у меня кончились силы. Захотелось положить голову на стол, закрыть глаза и никого не видеть. Конечно, это был вирус. Тут же пробился через ослабленное защитное поле. Вот чертовщина! Хорошо бы уйти домой, но куда девать записанных на сегодня больных?

Бедуинка деликатно отводит глаза и мелкими шажками пробирается к стулу. Не уйдет, нет никакой надежды. Кажется, ее зовут Расмия. Или Латифа? Вчера уже были две Латифы, как они сами не путаются? У всей деревни одна фамилия. Когда-то два брата построили рядом дома, а потом их многочисленные потомки переженились, и возникло целое поселение.

Идеальное место для изучения генетических болезней. Талассемия у всех поголовно, недавно обнаружен третий случай анемии Фанкони, гиповитаминоз группы D. Зато ни рака груди, ни рассеянного склероза, ни сахарного диабета, которые так часто встречаются в еврейской части города. Я уже составила целую подборку графиков и таблиц. Если бы еще не путаться с именами.

Генотерапия долгое время была излюбленной темой моей мамы. Это ей принадлежит коррекция синдромов Дауна и Шерешевского – Тернера. В тридцать пять лет мама получила степень профессора, а еще через десять лет – Нобелевскую премию по биологии. Конечно, ей было не до собственных детей, но в какой-то момент отец настоял на рождении ребенка. Он сказал, что просто нечестно по отношению к науке не продлить такую генетическую линию.

Да, они отнеслись очень серьезно к выбору Центра материнства. Внесли большую сумму в группу поддержки, отложили на два месяца все поездки, чтобы не повлиять на собственные половые клетки. Долго спорили, нужно ли заранее заказывать пол ребенка, но все-таки решили предоставить право выбора природе. С внешностью сомнений не возникало – оба мои родители светлые блондины, а мама еще и в очаровательных рыжих веснушках. И тут встал вопрос генетического анализа. Не стандартного, конечно, который проверяли любой паре в Центре материнства. Но мама решила, что ей, как профессионалу, безграмотно и даже неэтично не проверить мелкие генетические дефекты. Если ищешь, то всегда находишь, у мамы оказалась предрасположенность к гиповитаминозу группы В и гипофункции щитовидной железы. Еще год заняла работа по коррекции, малоизученная, потому что гиповитаминоз В и так легко компенсируется таблетками. Короче, все удалось! Через девять месяцев родители получили полноценную здоровую девочку с европейскими чертами лица, но… черную как вакса. Оказалось, гиповитаминоз В у человека прочно сцеплен с цветом глаз и кожи.

Я старательно осматриваю Расмию-Латифу, меряю давление, заглядываю в уши, прикладываю фонендоскоп к широкой в жировых складочках спине.

– Вот тут болит, – она показывает на голову и заливается слезами, – и вот тут в груди, и в коленках. Доктор, я не умру?

Более нелепое предположение трудно представить даже, не погружаясь в настоящий биодиагноз. Кроме лишнего веса и фамильной талассемии, я не вижу в Латифе никаких болезней на ближайшие пятьдесят лет.

– Девочку жалко, – она опять начинает плакать. – Как ей жить, сиротке!

Тут я наконец вспоминаю всю историю. Лет пять назад к Расмии (все-таки не Латифа!) посватался пожилой вдовец со взрослыми детьми. Никаких других шансов на замужество в ее тридцать лет, конечно, не ожидалось (слышал бы сорокалетний Кайл, который уверяет, что мы не доросли до брака), а жизнь в доме старшей замужней сестры была обидной и тоскливой. Она вышла замуж, стала почтенной хозяйкой большого крепкого дома, но через год после свадьбы муж умер от инсульта, а еще через три месяца Расмия родила девочку, свое единственное утешение. И теперь вся жизнь ее проходит в одиночестве и страхе, что она тоже заболеет и умрет, и девочка останется несчастной сиротой. Дети покойного мужа Расмию, понятное дело, не любят и хотят раздела дома. О втором браке не может быть и речи, потому что по их традиции родственники со стороны мужа заберут ребенка.

– Не волнуйся, – уверенно говорю я. Разговариваем на ты, но только потому, что другого варианта в здешнем языке нет. – Голова болит от низкого гемоглобина, у вас семейная анемия, ничего страшного. Нужно больше гулять, просто ходить по улицам. Ты любишь ходить?

Расмия смотрит на меня с вежливым недоумением, но плакать перестает.

– Рано утром вставай, пей апельсиновый сок, бери девочку за руку и иди. Не меньше часа. И постарайся не есть жирное мясо и пироги. Ты ведь многовато ешь в последнее время?

Расмия стеснительно улыбается и вздыхает.

– А анализы крови на анемию не нужно сдавать? (Дались им эти анализы!)

– Хорошо, конечно, сдай анализы.

– А проверку головы? Компьютерную томографию?

Всякому терпению приходит конец. Особенно когда тебя саму мутит и качает и живот противно ноет.

– Нет! Никакого проверки головы мы делать не будем! И умирать тоже не будем. Иди домой, пожалуйста.

Расмия плавно удаляется, успокоенная и обиженная одновременно. Полчаса вне записи, теперь еще час догонять.

После долгих сомнений и консультаций с дерматологами родители занялись изменением цвета моей кожи. Нет, никаких предубеждений и расовых предрассудков, кто мог такое вообразить! Но все-таки хотелось узнавать себя в собственном биологическом ребенке. Я помню только блестящие прозрачные двери больницы и маленьких нарядных кукол, которых мне покупали после каждой процедуры. В результате повторных инъекций антимелина кожа сначала стала бежевой, как кофе с молоком, а потом почти белой. Только под мышками и вокруг глаз оставалась усиленная пигментация, глаза казались слишком большими и выпуклыми, и в школе мальчишки дразнили меня лягушкой.

Женщина, сидящая в очереди, тяжело больна. Это так бросается в глаза так, что я приостановила прием и пригласила ее войти. За ней поспешил муж, бодрый немолодой человек в вязаной кипе.

– Вот, доктор, – уверенно начал он, усаживаясь на стул, – пришли сердце проверить. Что-то жена тяжело дышит в последнее время.

Женщина застенчиво улыбнулась. Кожа и слизистые казались серыми от бледности, наверняка гемоглобин упал не менее чем на треть. В правой половине живота темнел тяжелый страшный комок.

– А почему именно сердце? – говорю я осторожно. – Может быть, мы обследуем сначала брюшную полость?

– Нет, доктор, при чем здесь брюшная полость! В интернете описаны все признаки сердечной недостаточности: одышка, утомляемость, тяжесть в груди. Точно, как у Ривки!

Иногда я жалею, что не попала в девятнадцатый век. Конечно, там болели дифтерией и туберкулезом, но зато вовсе не было интернета.

– Сердце тоже проверим. Обязательно. Только не волнуйтесь. Я думаю, наиболее правильным будет направить вашу жену срочно в больницу. Я сама позвоню в приемное отделение и поговорю.

– Ох, вам виднее, конечно. Хотя мы не любим больницы, там ведь можно заразиться разными микробами. Недавно большая программа была по телевидению о внутрибольничных инфекциях! (Да-да, и телевизора тоже не было аж до середины двадцатого!) Может, просто сделать электрокардиограмму? Или назначить мочегонные? Я читал, что при сердечной недостаточности всегда помогают мочегонные.